Знаешь, в состоянии опьянения бывает такой любопытный переход, когда ты получаешь на что-то внутреннее разрешение. Обычно на то, что для тебя трезвого было бы слишком честно. Тогда размывает какие-то запреты и ты попадаешь в другого себя. Чем из бОльшего напряжения вышел, тем сильнее этот «другой» отличается.

И если ты напряжен, то от этого больно, а если прозрачен, то очень приятно. И сейчас мне приятно.

Если сидеть тихо и просто смотреть на дорогу, то совсем скоро я становлюсь очень гибкой, отдаюсь этой дороге — и начинаю просто чувствовать.

Чувствовать — это то, для чего я лучше всего подхожу от природы. Думать мне вредно и трудно, если честно. Меня этому научили, мне это любопытно, но керосина это сжигает очень много. В дороге, когда та же самая мысль приходит третий или четвёртый раз, становится совершенно очевидна ее бесполезность. Это не ценная мысль. И со временем остаётся только чувствование — как форма возврата к себе.

Я что-то чувствую сейчас и что-то впереди, а оценить и обдумать мне это лень. Сами по себе ощущения достаточно интересны для того, чтобы ими и ограничиться, их и проживать. И вот в тот самый момент, когда приходит внутреннее разрешение на что-то, то я вдруг говорю себе «я хочу чувствовать так, как оно на самом деле, все что есть — внутри и снаружи».

И начинается поток ощущений такой силы и интенсивности, что мозг не успел бы их обработать, даже если бы хотел. Даже не знаю, что ещё тут скажешь. Давай просто побудем в этом.

ВОСТРЕБОВАННОСТЬ

Здесь людей приглашают к самым разным формам самовыражения и свободы.

Их спрашивают, хотите ли вы выразить себя в этом? А в том?

И им не мешают. И тогда возникает город.

По большей части, инсталляции и арт-объекты требуют очень глубокого осмысления, часто не только творческого, но и инженерного, а затем внимательного и терпеливого исполнения.

И этого много, это массово, это до горизонта в прямом смысле слова — докуда хватает глаз.

Глядя на этот город, созданный на месте пустыни за несколько дней, можно очень сильно задуматься о том, что движет развитием человечества. И ещё о том, насколько гармонично люди могут взаимодействовать, когда им просто разрешили быть собой.

На Burning Man каждый может делать, что хочет. Например, есть несколько хаотично разбросанных палаточек, в которых можно дать или получить совет. Очень символично, когда они пустые. Это тент, на котором написано «Совет», а в нем никого.

Пустота, тишина и прозрачность — и правда, лучший совет.

БЫТЬ СОБОЙ — ЭТО НЕИЗБЕЖНОСТЬ

На Burning Man попадаешь в почти магическое поле, которому начинаешь доверять. Часто какая-то деталь погружает меня в совершенно захватывающий незнакомый поток. И начинаются открытия. Ни с чего, на ровном месте.

Например — как организуется движение. Представь себе семьдесят тысяч велосипедов, плюс машины и отдельные пешеходы. И все они ездят хаотично по огромному полю, на котором нет дорог. Нет дорог — это значит, что ты можешь ехать в любом направлении в прямом смысле слова. Или не ехать. Вот оно, мое столкновение со свободой выбора.

Знаешь, это реально очень интересно ощущается — когда ты свободен двигаться в любом направлении, по любой траектории, с любой скоростью. Сразу осознаёшь, на контрасте, насколько ты не умеешь этого делать. Это очень непривычно — вообще не иметь никаких флажков по обочинам.

Это чувство захватывает. Сначала в теле рождается растерянность и удивление, ведь оно не привыкло так поступать. Потом в уме рождается злость — почему я должна осмыслять то, о чем мне не привычно думать? Как об этом думать? У меня нет понимания.

И поскольку ехать все равно надо бы, — полагаешься на ощущения. Какое из этих направлений откликается?..

… Помнишь, как ощущаются руки с мороза? Если их засунуть под теплую воду? Они медленно нагреваются, проходя все стадии от боли к наслаждению.

А здесь так происходит с чувством направления и с ощущением себя. От замороженности и растерянности, от старых привычек, приобретение которых сопровождалось болью, я перехожу к наслаждению и свободе движения.

«Ну вот я еду, куда хочу. А правильно ли я еду?» Я чувствую, как внутри меня свободный хаотичный отклик борется с желанием понять, все ли хорошо, правильно ли я еду, лучшее от направление выбираю. Я все ещё хочу оценить происходящее. Я привыкла поступать правильно. ⛓ Это очень большой соблазн — поступать правильно.

И ещё через время это просто надоедает. Не то чтобы я осознала некорректность самой постановки вопроса. Просто надоедает все время им задаваться и об это тормозиться. Он куда-то исчез сам по себе. Такое пространство.

И в это момент исчезли не только внешние правила, но и внутренние. Точнее, какая-то их часть. Поразительно, какими не_крепкими они оказались! То, что создавалось внутри годами, исчезло в пустыне за несколько часов.

Все попытки не быть собой — это совершенно пустые попытки, даже если они предприняты сознательно и длились годами. У их такие солидные подпорки со всех сторон.. а потом пустыня — и все. И каждый вдруг по-своему понял, что НЕ быть собой попросту невозможно.

Кстати. Любое направление подходит. И по поводу движения: никто не сталкивается.

Я опираюсь на мягкий подлокотник. В трейлере большие и удобные бежевые кресла. В подстаканнике чай. Хорошо сижу, уютно. Можно же просто сесть, а можно именно сесть, с чувством. И вообще перестать торопиться.

Из этого чувства получается быть гораздо внимательнее к окружающему пространству. Исчезает суета. И по-настоящему замечаешь, какое все вокруг живое.

Вокруг все дышит, шумит, возится. Где-то мир на ощупь более плотный, где-то менее. Тут он разреженный, а тут он сгущается, а тут он гудит. Я всегда любила позицию удовлетворённого наблюдения — когда я неожиданно ненадолго перестаю делать. Перестаю испытывать вдохновение, энергию, желание что-то немедленно создать. Что-то спасти или разрушить сию секунду. Передышка. Оттуда я почти всегда прихожу к очень яркому ощущению чуда. Это одно из моих самых любимых ощущений.

Чудо для меня — это когда происходит что-то хорошее, а я не при чем. Оно само происходит! Можно расслабиться и наблюдать за чем-то хорошим. Например, кто-то ведёт машину, в которой ты едешь. Маленькое чудо, очень прикольное. Сколько самый разных выборов приводят в эту точку, где я наблюдаю, как кто-то, кого люблю, везёт меня туда, где я хочу быть.

Осознаваемые выборы дают чувство того, что ты создатель. А не_осознаваемые выборы — приводят к чуду.

Самое трогательное на Burning Man — это велосипеды. У каждого есть велосипед. У каждого велосипеда — характер. Они украшены огоньками, стразами, мехом, цветами .  Плюшевыми игрушками. Иногда сзади что-то привязано на удочке. Например, привидение, которое ночью светится — и кажется, что догоняет этот велик и пристает к соседним.

Велосипеды нужно привязывать — ставить замок или приматывать друг к другу. Иначе кто-нибудь в ночи сослепу уедет на твоём.

Наши велосипеды каждый раз встречают нас в таких позах, как будто между ними что-то происходит. Они то льнут друг к другу, то заигрывают, то прижимаются колёсами. То нежно касаются рулями. С чувством. Невзначай. Немного стесняясь.

«Клянёшься ли ты, пыльный красный велосипед, любить пыльный фиолетовый велосипед и заботиться о нем, пока… у тебя не отвалятся педали?.. — клянусь». Властью, данной мне Штатом Невада, можете ехать вместе.

Очень контрастный опыт приводит к очень интересному эффекту. Сейчас расскажу тебе. Вот, например, сегодняшний вечер.

7:00 Медитация в шатре «Кармическая любовь». Ведёт женщина из Новой Зеландии, в голубом. В начале дует на тебя дымом каких-то новозеландских трав. В конце звенит над головой колокольчиками.

Дальше на великах по ночной Плайе (так называется площадь с инсталляциями). Храм. Человек. Дерево. Всюду огни. Люди на ходулях. Файерщики. Музыка, пыль.

В одной и той же толпе одни танцуют, обнявшись, в каком-то собственном ритме, не под музыку, другие рассказывают истории всем, кто хочет послушать, третьи куда-то забираются и откуда-то прыгают. Все ведут себя так, как будто в прошлом году уже познакомились на дне рождения хороших друзей. Стиль перенимаешь быстро.

Дальше чай со льдом, а напротив лавочка. И на ней, внезапно, написано на французском «та самая лавочка, на которой обнимаются влюблённые». Ну, из известной песни Брассенса. А на других лавочках надписей нет. Неторопливый разговор. Я ухожу в коротенькую, но глубокую медитацию. Потом встаю и пару минут всерьёз думаю, что в чай что-то подсыпают.

10:00 Медитация медленных движений в шатре «Соленый огурец».

— А где Медитация?

— А вы первые.

— И что делать?

— Если хотите, можете двигаться и говорить медленно.

— ………… Хорошо.

— Хотите……. солёный….. огурчик?

Кстати, охрененная штука, мне очень понравилось. В смысле, медитация. Огурчик тоже. Попробуй как-нибудь очень медленно съесть солёный огурец. Ты что-то новое узнаешь о мире, клянусь.

10:30 Ужасный джаз. Зато я слушаю его, сидя в высоком «режиссерском» кресле. На сцене женщина в красном с обалденно красивым голосом (периодически она рассказывает, что они играют). Лучше бы она просто что-то говорила, а не играла на трубе — я бы то да там так и сидела до утра. Конферансье в чёрном фраке, два метра ростом, с длинными прямыми чёрными волосами и фирменным выражением лица «семейка Адамс». В правой руке у него косяк, двигается парень очень аккуратно и сосредоточенно. Чувствуется, что движение — это серьёзное дело.

Дальше снова велик. На обочинах одни только начали громкую дискотеку, другие, в десяти метрах, спят в гамаке с блаженными лицами. В ветре и песке и те, и другие.

Захожу в туалет. Там написано «Ты только думаешь, что это туалет. На самом деле это космический корабль».

11:00 Нашли в программке фокусников, поехали смотреть их представление. Сначала на сцену выходит индеец с бубном. Мексиканский такой, в стиле Маркеса. И шаманским голосом под настоящий и очень рабочий бубен рассказывает историю, которую рассказывал ему его отец, про колдуна из соседней деревни и про то, как Койот добывал людям огонь. Зал на второй минуте перемещается в ту деревню. Половина на испанском. Фокусов не было.

После него выходят фокусники и возвращают народ из той мексиканской деревни обратно. Один прям очень талантливый, и явно любит то, что делает. Он берет большие монеты и так крутит их в руках, что начинаешь думать о сексе.

«Кстати, такое умеют делать только пять человек в мире, и я один из них. И знаете что я вам скажу?? No one gives a shit!» (Всем на это совершенно насрать).

Потом я ещё собиралась посетить ещё шатёр тантристов под названием «Оргия», но почувствовала, что сейчас рухну. Пусть оргия будет завтра.

И знаешь, что я тебе скажу?

На каком-то этапе всех этих впечатлений, перестаёшь идентифицировать себя с чем бы то ни было.

Не отождествляешься ни с надеждой, ни с болью.

Ни со смехом, ни с трансом, ни с солеными огурцами.

Ни с просветлением, ни с сексом, ни с алкоголем, ни с медитацией, ни с боями без правил (есть и такой шатёр), ни с влюблёнными, которые на той самой лавочке проживают, возможно, самый светлый и наполненный момент своей жизни.

Не отождествляться приятно. Нет необходимости выбирать сторону, определяться, оценивать, фиксироваться, придерживаться и кем-то быть. Прекрасно же.

Зачин: Когда въезжаешь на Burning Man, принято выйти из машины, лечь в песок и поплыть, а потом перевернуться на спину и плыть дальше. Если сильно сопротивляться (ты ж ещё в иллюзии, что ты-то будешь чистенький, что с тобой так нельзя), то предлагают хотя бы ударить в местный колокол и очень громко крикнуть «I’m not a virgin anymore!!» (Я больше не девственница). Речь, конечно, о самом Burning Man (типа, вот и я тут оказался), но… в общем, никогда я ещё не кричала об этом так громко — а вдруг кто узнает.

На Burning Man как-то иначе начинаешь проживать свою сексуальность. Вокруг ходят голые люди. Кто не голый, тот в трусах и с поясом, например. Или просто с поясом. И в сапогах. В общем, люди не выглядят одетыми в любом случае.

Что принято сделать, увидев на улице мужика с членом? Принято туда не смотреть. Или хотя бы делать вид, ага. А тут принято все посмотреть, заметить, какие он на члене нарисовал глазки и показать, как круто он придумал. В первый час это необычно, а потом становится нормой. Ничего эротического, ничего личного, ничего смущающего, ничего неуместного — просто Burning Man.

Кстати, у кого мужик с членом на улице ассоциируется с «это небезопасно» или «это вводит меня в ступор и я дышать перестаю» — быстро это проработаете.

Ещё час, и ты понимаешь: некрасивых людей нет. Все по-своему прикольные. Правда. И ты тоже. Ходишь и видишь, что ты всем нравишься, и тебе все нравятся. И в этом очень много лёгкости и радости. Случается своего рода «перезагрузка».

Почему-то чаще вспоминаешь наслаждаться своим телом. Движениями. Цветом загара. Гладкостью кожи, покрытой пылью. Влажностью и непосредственностью кожи, отмытой от пыли.. а потом к тебе прикасаются знакомые руки, обычно мягкие и гладкие, а сейчас грубые и шершавые от пыли. И такое чувство, как будто тебя трогает какой-то дровосек. И это приятно, это тоже часть наслаждения. Очень интересно, какая на ощупь ты, но кто ж сознается ))))

И почему-то очень приятно, что все люди такие разные. Смотришь на толпу — и каждый в ней НЕПОВТОРИМ. Приятно видеть эти различия. Приятно потом заметить сходство. Боже мой, все время приятно! Наверное, вот оно — самое важное.

Самый главный урок Burning Man — что ВСЕМ может быть все время приятно — от себя и от всего, что вокруг. Это до неузнаваемости меняет пространство. В этом пространстве просто «отлично, что ты есть» — и все, реально конец цепочки мыслей. Супер.

А потом ты напоследок получаешь какой-нибудь странный опыт, к которому ты, ну прям при всей твоей открытости всему на свете (честное слово, я человек очень-очень не зажатый) — к которому ты не был готов. Так если тебя спросить заранее. А ты туда попадаешь и чувствуешь себя как дома.

И ГДЕ-ТО в параллельной ВСЕЛЕННОЙ на заборе х*** написано МЕЛ

НАДПИСИ в туалетах на Burning Man заслуживают отдельного цитирования.

Золотой или зелёный на тебе пиджак, здесь это всем пох.

Ты зря думаешь, что это просто туалет. На самом деле, это космический корабль.

Оставь соседу чистый ободок. Это будет твой дар.

КСТАТИ, у нас по утрам и вечерам медитации. Найдёшь нас вот по (этому) адресу.

Даже Иисус ненавидит, когда в туалет кидают посторонние предметы. Положи все в пакетик и унеси с собой

Одно из моих самых сильных впечатлений от Burning Man — это ощущения от толпы. Это был первый и единственный пока раз в моей жизни, когда после семи дней непрерывного пребывания среди людей (часто среди очень большого количества людей), мне СОВСЕМ НЕ хотелось побыть одной, очиститься, отмыться или выдохнуть.

Это меня шокировало. Мне нравилось быть среди людей. Сесть в центре, а не с краю. Наблюдать. Ощущать их, таких разных. Сталкиваться. Разговаривать. Пропускать через себя. Встречаться глазами. И даже small talk, будь он неладен, не был травмой.

Люди непрерывно знакомятся, предлагают помощь, обнимаются. Тут есть специальные занятия по тантре, я ходила, — но на самом деле весь Burning Man это одна сплошная тантра. Смотреть друг другу в глаза и обнимать. Быть понятым и принятым. Для кого-то это было впервые, они плакали. В каком-то смысле это торжество человеческой доброты и самых лучших качеств. Для многих — всего на неделю в году, но это все равно много и значимо.

Пусть в специальном формате, пусть на неделю и пусть для этого надо упилить от самого себя хрен знает куда в пустыню — но реально все по полной используют возможность быть щедрым, заботливым и свободным.

Большинство этих людей в разноцветной дранине, с временными татушками и лучистыми глазами — это строгие адвокаты, инженеры, программисты, врачи и какие у нас там ещё есть уважаемые профессии. Тех, кто «волосатый хиппи» круглый год, очень мало.

Они приезжают, ставят свои палатки и становятся собой. Скидывают одежду и отправляются на встречу приключениям и новому опыту.

Всегда очень видно, кто только что приехал, а кто уже «готов». Это быстро происходит. Самая клевая толпа была с понедельника по четверг — это были энтузиасты, которые приехали создавать Burning Man. Нам, кстати, каким-то непостижимым образам удалось даже «примазаться» — мы жили в лагере с командой, которая построила «Дерево» — один из самых клевых и известных проектов на этом Burning Man. Огромное спасибо Алёне за приглашение. Вы увидите Дерево у нас на фотографиях, оно офигенное. Когда люди слышали, что мы живём в лагере, который его сделал, нас сразу любили в три раза больше )) вот так в тени их Дерева мы и грелись.

Так вот, в первые дни там в основном энтузиасты, а начиная с пятницы — любопытствующие, которые приехали затусить на выходные и разведать обстановку. Чистенькие ещё и не такие «родные». Все их быстренько «инициируют». Большинство проникается :)) В общем, на выходных уже не так клево, но тоже очень хорошо.

Это красиво, когда люди всерьёз и массово проявляют свои самые лучшие стороны. Очень красиво и впечатляюще. Я увезу с собой это чувство и я благодарна за возможность побыть в поле этой дружелюбной толпы, где все сливаются, и никто не теряется.

Сейчас буду рассказывать про то, как я волонтёрила.

Смена называется «шифт». Обычно если ты стоишь в каком-то серьёзном лагере и пользуешься там душем, генератором и тому подобным, то несколько шифтов нужно взять. Вот поэтому мы с ними не стояли.

Не хотелось обязаловки. Бог его знает, захочется мне по три часа в день работать на жаре или нет. В общем, ну его.

А в последний день как-то так сложилось, что я отправилась волонтерить в «Арктику», мне прям захотелось.

Арктика — это лагерь, который продаёт лёд. Вообще, на Burning Man продаются только две вещи — лёд и кофе. Обе non-profit, они на этом не зарабатывают.

Прихожу я туда. Десять минут тренинга, и я стою на кассе. Иии.. начинается нескончаемый поток людей, который длится два с половиной часа. Не поверите. Это оказалось так приятно!

Весь Burning Man приходит к тебе и улыбается — со льдом там только хорошие ассоциации. — Спасибо вам, ребята, что вы работаете на наше благо! Пока мы тут бернингмэнимся ))

В причудливых нарядах всех цветов, голышом, укуренные, намедитированные, с детьми, две девочки, два мальчика, сонные, бодрые, деловые, молчаливые, разговорчивые… пыльные. Обычно счастливые! Причём каждый в своём стиле. Кто-то покупает 80 упаковок льда — куда они его только девают?.. кто-то достаёт последние $4, причём смятые и из разных карманов. Последний из четырёх долларов находится с большим трудом.

— А на чай у меня сегодня для вас.. — долго роется — … конфетка!!

Сам, похоже, удивился, что у него есть конфетка.

Каждому я машу рукой и говорю пару каких-то хороших слов. Это в любом случае надо делать, но намного приятнее делать с реальным чувством. Приятно смотреть, как люди светлеют и откликаются, вроде и льда купил, и настроение улучшил. Вспоминается мое официантское прошлое в Париже — там тоже так было. А, и ещё я танцую, чего никак от себя не ожидала. Видимо, такое пространство.

Очень многие что-то оставляют на чай (мое трёхлитровое ведёрко с чаевыми «выносили» четыре раза, один раз мне даже оставили 15 баксов, я горжусь.

Очень часто дарят подарки — я получила кучу чупачупсов и конфет, наклейки, бандану, кулончик, камушек с надписью «благодарность» — вот он мне особенно понравился, вообще на Burning Man принято дарить подарки тем, кто понравился или помог. Я для этого таскала с собой помады, которые сварила и заговорила дома — на счастье всех людей на Burning Man.

Кассир работает в паре с человеком, который приносит лёд из машины. Мне достался какой-то невероятно милый парень, очень обо мне заботился. Спасибо ему огромное.

— Что для тебя самое сложное в первую смену?

— Small talk.. (Это разговоры из серии «как проходит ваш Burn?» — о природе, погоде, приметах и прочей хрени. Центральная часть американской культуры, вымораживает зверски. Я и по-русски то часто не знаю, что в таких случаях надо говорить.. ну правда, вы едете в лифте с дамой с очень славной собачкой. «Какая прелестная собачка. А как ее зовут». В общем, вы поняли).

— О, ну с этим мы справимся!!! — говорит мне с доброй улыбкой непревзойдённый мастер этого small talk. Спасал он маня раза три капитально.

Так вот, слушайте: оказывается, я должна пробить, принять деньги и только потом дать ему знак, что притащенный лёд можно СТАВИТЬ на прилавок. До этого он его держит в руках, на весу. Знаете, почему?? По законам штата Невада (уже не первый раз я сталкиваюсь с тем, что законы в этом штате писались не для людей, а для кактусов), лёд считается сырой пищей, и как только он коснулся прилавка, он продан и обмену и возврату не подлежит.

Если лёд на прилавке, а клиент почему-то передумал, то мы обязаны сей лёд выкинуть. ВЫКИНУТЬ!!! Лед. В упаковке. В пластике. Только что из грузовика, пять шагов прошёл. Даже на нужды лагеря его нельзя использовать. Законы штата Невада писали какие-то кромешные идиоты.

Вы не представляете, какие милые люди работают в «Арктике»! Это были лучшие три часа за день, честное слово. Я вылетела оттуда на крыльях и поняла, что если ещё поеду, точно буду там волонтерить.

И за шифт дают упаковку льда. Я гордо несу ее домой, прижимаясь к сердцу. И голове. Потому что жара адская )))) а со льдом идти домой как-то поприкольнее.

Сожжение Человека (это фигура человека, строится в начале, сжигается в конце, символ Burning Man) представляет собой очень причудливую смесь религиозного ритуала, карнавала и дискотеки. Семьдесят тысяч человек окружают Человека очень плотным кольцом. Они садятся на песок. Дальше — огромный круг из пары сотен арткаров. Из каждого арткара — своя музыка. На них гроздья людей, как на индийском автобусе. Все танцуют.

Мы стоим на арткаре, который сделан, как церковь. Он мне ещё несколько дней назад понравился. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что церковь посвящена грибам. Грибы на окнах и на крыше. Религиозный пафос немного поутих, но до конца не улёгся — первое впечатление считается.

Мы пришли к Человеку, смотреть, как его сожгут, и нас пригласили подняться на арткар как выяснилось попозже, это какая-то неземная удача и очень круто. Обычно на них есть пригласительные, которые раздаются близким друзьям. Отсюда офигенно видно, тысячи людей. Огни по всей площади. Гулкое ожидание.

— Спасибо, что пригласили нас!! Нам так хотелось посмотреть сверху! :))

— Это же Burning Man, мы здесь, чтобы делиться! А вы откуда?

— Из Москвы.

— Боже, почему все люди, которые мне нравятся на этом Burning Man, оказываются русскими?? Может, это что-то значит?

Начинается с того, что по периметру встают файерщики и устраивают шоу. Потом что-то взрывается, и начинаются очень красивые фейерверки. Реально красивые, и долго. Наши сиэттловские фейерверки на 4 июля — отдыхают.

Потом что-то взрывается ещё раз, и Человек начинает гореть. Это огромный костёр, метров двадцать в высоту. И ещё метров пятьдесят наверх — искры, поднимающиеся столбом прямо в небо. Возникает ощущение, что все послания, оставленные в храме, и правда отправляются на небо в этот момент. Красивое зрелище.

С утра пепелище, похожее на свалку — угли, арматура, какой-то крепёж. Но если на него не смотреть, а закрыть глаза, то чувствуется огромная, широкая воронка, которая начинается метров за пятьдесят-шестьдесят примерно, и усиливается ближе к центру. Ее прям почти потрогать можно. Огромный столб, уходящий наверх, в небо, и вниз, в глубину. Никогда не видела ничего подобного.

Потом выяснилось, что вчера в этот костёр кто-то прыгнул. Решил уйти красиво. О тех, кто остаётся, не подумал. Волонтеры его выловили и отправили в больницу, но к утру он там умер, к сожалению.

Теперь вокруг Человека будет забор, этот раз был последний без забора.

ПРО СТРАХИ

.. Девять вечера. Шатёр, на который намотаны какие-то лохмотья. Внутри горят свечи и кружочком сидят люди. Входишь в этот круг и перестаёшь слышать, как вокруг шумят. Ведущий рассказывает много про себя и чуть-чуть про Упанишады.

— У вас нужно снять обувь?

— Эээмм.. (внимательно оглядывает ноги собравшихся).. у нас где-то пятьдесят на пятьдесят.

Все в жизни — это либо форма любви, либо форма страха. Его трактовка Упанишад в двух словах — «отпусти (откажись) и наслаждайся (радуйся)». Мне подходит.

Кстати про страхи. Получается, в этой логике, что безусловная любовь к кому-то — это полное отсутствие страха, что он/а может тебя как-то ранить. Интересная мысль, она мне что-то даёт.